Другая сторона войны

НА ЧУЖОМ ПОГОСТЕ

На окраине Степного поселка Нижний Баскунчак, неподалеку от всем известного соленого озера Баскунчак расположено мусульманское кладбище. В нескольких метрах от его ограды стоит высокий католический крест.  В брусчатку у его основания вмурована плита с надписями на немецком и русском языках: «Здесь покоятся военнопленные, жертвы Второй мировой войны». Это братская могила немецких солдат, волею судьбы оказавшихся в Баскунчаке с 1944 по 1946 год и проведших здесь самые  тяжелые, унизительно тяжелые годы своей жизни. Те, кому удалось вернуться потом на родину, никогда не смогли забыть об этом. Но вернулись не все – более 150 немецких солдат и офицеров навсегда остались в Баскунчаке. Они и покоятся под католическим крестом, на чужом погосте. Может, и не узнали бы мы ничего про  это, ведь люди, помнящие войну и послевоенные годы, тоже уходят из жизни, и заросло бы место захоронения горькой полынью, если бы не бывший солдат вермахта Михаэль Райххольд.

Из Германии – в Россию

В конце 90-х годов приехала в поселок соляников немецкая делегация, куда входили члены общественной  организации по розыску захоронений  соотечественников, погибших на фронтах и умерших в плену. В ее составе и прибыл Михаэль Райххольд. Причем  приехал он на баскунчакскую землю во второй раз. А первый приезд пришелся на военные годы, когда часть, где служил солдат Райххольд, попав зимой сорок третьего года под Сталинградом в окружение, была уничтожена. Михаэль с уцелевшими сослуживцами оказался в плену и несколько лет провел в так называемом трудовом лагере для военнопленных. Бараки этого лагеря стояли как раз напротив братской могилы.

Пробыв в поселке несколько дней, немецкая делегация, при активной помощи администрации совместного  немецко-российского предприятия ОАО «Кнауф Гипс Баскунчак», приводила в порядок, облагораживала территорию  захоронения. Совместная работа российской и немецкой сторон стала достойным вкладом в акт примирения двух стран.

А некоторое время спустя Михаэль Райххольд прислал в музей соляников свою книгу воспоминаний, изданную в Германии. Она, естественно, от первой до последней страницы  была на немецком языке. Но благодаря усилиям учителя немецкого языка поселковой школы  М.Н.  Хайрушевой, главы, где автор описывает жизнь в трудовом лагере для военнопленных, были переведены на русский.

Лагерь состоял из двух бараков, где жили 200  солдат. Его окружал забор из колючей проволоки, вдоль которого дежурил военный патруль, а по углам стояли сторожевые вышки. Работа была непосильно тяжелой, а питание из рук вон плохим. Начались болезни, люди страдали от истощения. Никакой связи с родными. Хотя еще в первые дни по прибытии в лагерь пленным обещали, что они вскоре смогут послать письма на родину. Люди писали, но ответа не было. Видимо, письма никуда не доходили. Лишь в сорок шестом, с помощью Красного  Креста, весной кое-кто получил первые весточки.

Из воспоминаний М. Райххольда:

Нас разбили  по рабочим группам. Сначала работал на озере, откалывая ломом соль. Другие следили за исправностью рельсов. Кроме нас, этим каторжным трудом занимались гражданские. С одним я особенно подружился. Раньше он был так называемым «кулаком»… Строго запрещенная обменная торговля в лагере велась несмотря ни на что. По воскресеньям шли обмены рубашками, брюками, плащ-палатками, одеялами. Караульная команда была неравнодушна к часам и кольцам. Двое своих часов я долго прятал. Наконец, мне это надоело, и я одни подарил гражданскому рабочему, киргизу, которого я хорошо понимал. Другие – женщине-медику, которая взялась помочь мне в изучении русского языка. Она жалела пленных, старалась поделиться едой, хотя у самой ее было мало. Когда она могла чем-то угостить, радовалась. Я получал от нее помидоры, хлеб, масло. Делала она это тайком и всего боялась. Дала мне словарь русского языка, сама же могла говорить на ломаном немецком».

В лагере, в основном, жили солдаты

Утро в лагере начиналось построением с перекличкой. Строились по пять человек в ряд. Больных в бараках тоже пересчитывали. Один день в неделю объявлялся свободным. Нам разрешали ездить в ближний колхоз, где выращивали помидоры. Мы могли получить их, если помогали в уборке. Меня ужасало, что крестьяне давят помидоры ногами, и потом они гниют. И в то же время когда на сельскохозяйственном пункте разгружали повозки с картофелем, луком, охрана строго следила, чтобы из нас никто ничего  не взял. Когда мы просили луковицу, слышали в ответ:  «Не положено!»

Местом работы зимой была солемельница. Для нас, изможденных, было мучением работать на холоде. Бывало, что из теплых помещений нас выгоняли пинками. У меня до сего дня звучит в ушах: «Работать! Машина стоит!» В лагере, в основном, жили солдаты. Офицеров было всего 12 человек.  Автор перечислил их фамилии: Вюртемберг, Вебер, Тиссен, Зельбах, Бергеэст, Шредер, Элленброк, Бутке, Кнайсель, Хайдер, Бранц, Брадач и доктор Гюттель. Их содержали обособленно, давали немного лучшее питание, им не  нужно было идти на работу. Однако многие из солидарности ходили добровольно. Близилась зима. Одежда у пленных была очень плохая. Их вещи отобрали. Барак продувался всеми ветрами. Печь, стоявшая в нем, не спасала. К тому же, дров и угля почти не было.

Мы были вынуждены воровать дрова

Но где их брать? Сломали кухню и  даже начали разбирать коридор собственного барака, хотя это было строго запрещено… Я решил ломом оторвать доски от пустого, брошенного неподалеку от лагеря вагона. Это были отличные сухие доски. В мгновение у меня оказалась охапка дров. Но тут пришел молодой охранник. Спросив, откуда дрова, он вдруг стал избивать меня.

15 декабря пришел большой вагон с картофелем. Все радовались. Часть продукции, получше, исчезла из вагона уже ночью. Ведь рядом были штатские. Водитель грузовика забрал свою долю.  Нам достался картофель, смешанный с землей, сильно замерзший. Многие прятали понемногу под подушки, ведь скоро   Рождество, хотелось сделать запас к празднику».

Такое было Рождество

Приближался Рождественский праздник 1945 года. Мы считали дни. Нам твердо был обещан выходной. Экономили продукты, табак. В сочельник, тотчас после работы,  начали готовиться к празднику. В качестве рождественской елки нарядили  степной куст, увешав его ватой и укрепив тонкие свечи. Речь держал лейтенан Зельбах. Потом я сказал несколько слов, остановившись на христианском содержании праздника. Спели рождественскую песню «Тихая ночь, святая ночь» и зажгли свечи.  Мы получили двойную порцию табака (10 г вместо 5), газеты для самокруток, двойную порцию сахара и немного   хлеба. Так как нам обещали  выходной, утром рождественского дня мы не вышли на работу. Но  тут резко прозвучала команда: «Всем  на улицу! Работать!» Я был удручен этим. К сожалению, день был омрачен еще и смертью одного из пленных. К Рождеству у нас вообще умерло уже много людей. Умер и мой хороший товарищ Фрезе. Вечерами мы закапывали мертвых за лагерем, в поле. Иногда я бывал при этом и держал короткую речь. В конце я читал молитву «Отче наш». Число умерших пленных было очень велико. Особенно в первый год. Основной причиной было истощение. Организм терял способность сопротивляться болезням.

Автора книги, Михаэла Рейнххольда, уже давно нет в живых. Но в память об отце его сын несколько раз приезжал в Баскунчак поклониться могиле соотечественников.

И как тут не вспомнить стихи известной поэтессы Татьяны Кузовлевой. Они словно специально написаны о тех годах.

Я плачу над теми, кто родственен мне,

Я слезы роняю к полыни,

Но над иноземцами плачу втройне –

Не сладко лежать на чужбине.

Мне крикнут:  «Врагов не желаешь судить!»

Отвечу: «Неужто мы слепы?

Мы счеты с живыми привыкли сводить,

Но с мертвыми счеты нелепы».

А души усопших стремятся на свет

Над безднами рая и ада.

«Простите…» – шепчу, а прощения нет,

Его заслужить еще надо.

Конечно, фашисты – захватчики, много бед принесли они на нашу землю. А в итоге сами хлебнули горя полной мерой. Заслуженного горя. Медленно-медленно просыпалась совесть Германии. Но все же наши страны постепенно делают шаги навстречу друг другу, и новое поколение уже понимает, что нет на свете ничего дороже мира.

В Астраханской области проживало около 5.000 немецких военнопленных. Из этого  числа умерло 75 процентов. Лагерь в Нижнем  Баскунчаке был организован в ноябре 1944 года.